В прошлом корреспондент «НР», а ныне член правления Союза кинематографистов России, директор Краснодарской киностудии им. Н. Минервина, дал эксклюзивное интервью нашей газете.     

– Валерий Григорьевич, сейчас начнется демонстрация вашего фильма «Чистая победа». О чем эта лента?  

– Она создавалась к прошлогодним юбилейным датам Новороссийска и повествует в основном о военной истории города-героя, для меня совсем не чужого, поскольку здесь прошло мое становление и как журналиста, и как кинодокументалиста.  

Хотелось сделать этот фильм предельно современным. Думаю, зритель это почувствует. И поймет, что страну и планету всегда спасают какие-нибудь сто человек, лучшие, которые всегда оказываются на острие атаки.  

Зал до отказа наполнен 15-16-летними школьниками. А детство и юность – это единственное время, когда можно взрослеть. Что я еще хочу сказать молодым людям своим фильмом? Что бедность, любовь и война могут быть у каждого человека.  

– С любовью и бедностью могу согласиться. Но война?  

– Так устроена жизнь: добро без зла не существует. На наше с вами поколение сколько войн пришлось! Афганистан, кровавые конфликты в Югославии, Нагорный Карабах, Приднестровье, две кампании в Чечне, Абхазия, Южная Осетия. Я на многих войнах был, снимал. Не потому, что я так люблю военную обстановку. Нет. Просто если ты кинодокументалист, ты должен находиться там, где происходит самое главное для твоей страны.  

– Какими принципами руководствуется кинодокументалист во время боевых действий?  

– Ты должен быть четко на одной стороне конфликта. Играть в западную объективность – это миф. Когда я ехал на первую Чеченскую войну с нашими ребятами-десантниками, я заявил им свою позицию: я на стороне России, а не боевиков. На этой позиции я был и остаюсь. Кстати, когда начинал делать фильм «Два комбата», столкнулся с тем, что вся профессиональная хроника о боевых действиях в первой Чеченской снята со стороны наших противников. По пальцам можно было пересчитать людей, которые со стороны России снимали те события.                                                       

– Но ведь во всех войнах гибнут кинохроникеры?  

– Когда я снимал первые такие конфликты в Прибалтике, гибли мои товарищи. В Вильнюсе снайпер целенаправленно уничтожил двоих кинооператоров, с которыми я вместе учился во ВГИКЕ. Удалось лишь установить, что стреляли в них не со стороны ОМОНа и не со стороны протестующих литовцев. В Чечне погиб режиссер Вадим Янус, с которым мы были хорошо знакомы. Получив смертельное ранение от пули снайпера, он не выключал камеру, которая зафиксировала последние минуты его жизни. К Вадиму подбежал майор-десантник, и у него на руках кинохроникер скончался, сказав напоследок в камеру: «Он меня убил. Я умер».  

Думаю сделать кино о военных операторах нашего времени для телеканала «Культура». Заявку уже подал. Надеюсь, деньги на это найдутся.  

– А сколько у вас всего документальных работ?  

– Больше 30 серьезных работ, которые были заказаны центральными и краевыми каналами или Министерством культуры России и выходили в телеэфир. А вообще у меня очень много телевизионных работ. В частности, мы делали телепрограмму «Живая Кубань» о дикой природе нашего края, это примерно полсотни 30-минутных передач. Также мы делали программу «Родословная» – исторические 26-минутные программы.  

– Вы проводили Всероссийские фестивали документального кино «Ноев ковчег». Почему это начинание закончилось?  

– Во-первых, я перебрался жить в Краснодар. К тому же, и это главная причина, очень сложно собрать полный зрительный зал на неигровое кино. Особенно в Новороссийске, который как портовый город можно считать столичным, а вот в культурном отношении все-таки он остается провинциальным.  

– Почему зритель неохотно идет на документальные ленты, которые, как и хорошие художественные фильмы, заставляют думать, а предпочитает голливудские блокбастеры?  

– Высокая публицистика хороша на телевидении. Вот я всегда пытался заниматься поиском художественности, хотя это дается нелегко. И специалисты разделяют не художественное и документальное, а игровое и неигровое кино. Потому что неигровое, которое я снимаю, может быть высокохудожественным, а игровое, напротив, бывает антихудожественным. И вы правы, сейчас ситуация в кинематографе опаснейшая. Посмотрите на афиши кинотеатра – какие-то ужастики, всякая дрянь идет. И дети сидят в залах и отравляются ширпотребом. К сожалению, пока мы не выигрываем эту экранную битву.  

– Как привлечь зрителя к хорошему неигровому кино?  

– Когда ко мне молодые, начинающие кинорежиссеры обращаются за советом, я им говорю: ищите сюжеты и героев. Если вы их найдете, это уже 60 процентов успеха. Герой, которого я нахожу, чтобы его словами поведать зрителю о мире, чаще всего потрясающий по духовности человек. Артистичный, обладающий даром слова, философствующий. Я стараюсь снимать его в ситуации переломной, пограничной, когда он искренен. Лев Толстой говорил, что талант искренности – самый редкий и ценный, им обладают единицы.  

– Не каждый человек может быть интересен зрителю?  

– Многие мои герои и сюжеты были найдены в период моей журналистики, в том числе в годы работы в «Новороссийском рабочем», за что я благодарен профессии газетного репортера.  

Однажды я шел по заданию редакции и случайно увидел в одном из двориков по улице Красноцементной памятник Сталину, стоящий под раскидистым орехом. Листья падали на голову и плечи генералиссимуса. Рыжий мальчишка катался на качелях, подвешенных на толстой ореховой ветке. Чтобы взобраться или слезть с качелей, парнишка опирался о голову «отца народов», становился на постамент. За спиной у Сталина сидел огромный хряк, которого выращивали на убой, а вокруг паслись коровы. А вождь стоял и смотрел на бухту, по которой проходили супертанкеры «Маршал Баграмян», «Маршал Жуков». Я увидел эти живые картинки. И понял тогда, и сейчас понимаю, что бывают сюжеты, которые вообще раз в десять лет приходят как дар. Я увидел готовое кино.  

И мы сняли 30-минутный фильм «Пейзаж с постаментом». Я написал сценарий, а съемочная группа во главе с молодым режиссером Людмилой Улановой приехала из Свердловска. Три месяца снимали. Главными героями стали тетя Шура, дядя Боря, их дети и соседи – люди, которые приютили в своем дворике ставшего опальным Сталина. Мы хотели показать, что люди не делятся на сталинистов и антисталинистов. Они делятся на порядочных и непорядочных, на интересных и скучных, добрых и злых.  

– Но можно из документальных сюжетов снять и игровое кино?  

– Многие документалисты, например мои друзья Юрий Шиллер, Сергей Возница, Сергей Дворцевой, сделали игровое кино. Каждый раз это был большой успех. Мне очень не хочется снимать игровые фильмы, потому что это сумасшедший дом. Никто не знает, кроме режиссера, о чем идет речь. Да и режиссер порой не знает, но делает вид, что знает. Все надувают щеки – вот что такое игровое кино. Но у меня сейчас появились сюжеты, воплотить которые можно только в игровом кино. Поэтому, наверное, придется этим заниматься.