Еще в середине 1990-х Баз Лурман дал зрителю понять, что любит классику, но любит ее по-своему. В 1996 году на экраны вышла лента «Ромео + Джульетта», которая основывалась на трагедии Шекспира лишь в той степени, что позволяла бы отличаться от нее во всем остальном. В фильме Лурмана действие было перенесено в наше время, а за кадром звучали Radiohead и Garbage. Теперь режиссер проделал подобный фокус с романом Фрэнсиса Скотта Фицджеральда «Великий Гэтсби».

Правда, в отличие от экранизации Шекспира, Лурман не стал менять время действия «Великого Гэтсби». В начале 1920-х Ник Каррауэй, выпускник Йеля и начинающий писатель, приезжает в Нью-Йорк со Среднего Запада. В стремительно растущем мегаполисе он надеется построить карьеру — правда, не писательскую, а финансовую. В Нью-Йорке также живут Дэйзи, троюродная сестра Ника, и ее супруг Том Бьюкенен, некогда учившийся вместе с Каррауэем в Йеле.

В вымышленном пригороде Нью-Йорка Ник снимает крохотный домик, который сильно отличается от окружающих его богатых особняков, а в особенности — от замка некоего Гэтсби. Владелец замка — человек-загадка: одни говорят, что он убийца, другие — что выпускник Оксфорда и герой войны. Но все признают, что Гэтсби устраивает самые дорогие и самые яркие вечеринки в Нью-Йорке. На одной из них оказывается и Каррауэй. Ник к тому времени уже знает (не в последнюю очередь благодаря Тому Бьюкенену), что время в Нью-Йорке можно провести весьма увлекательно, даже несмотря на «сухой закон». Гэтсби же, быстро подружившись с Каррауэем, делает его жизнь еще более увлекательной — однако скоро выясняется, что на самом деле миллионера интересует Дэйзи, с которой он, оказывается, познакомился еще пять лет назад.

Роман Фицджеральда — это и история об одержимости, мечтах и разочаровании и одновременно детальный, емкий и точный портрет интересной эпохи. В новой же экранизации от эпохи мало что осталось. То есть формальные признаки вроде бы присутствуют, но Лурман, как известно, любит эклектику — и поэтому позволяет себе сопроводить изображение Уолл-Стрит 1920-х годов хип-хопом, а на вечеринке у Гэтсби и вовсе включить WOB WOB WOB. Реакция предсказуема: саундтрек режет ухо (да, в «Ромео + Джульетте» звучали песни Radiohead — но в осовремененного Шекспира современная музыка вписалась гораздо естественнее). Помимо всего прочего, Лурман снимал «Гэтсби» не в Нью-Йорке, а в родной Австралии.

Конечно, нужно признать, что требовать от «Гэтсби» Лурмана строгого соответствия историческим реалиям — все равно что ругать «Анну Каренину» Джо Райта за не слишком точно показанную Россию. И Лурман, и Райт прежде всего старались снять зрелищные фильмы, способные увлечь зрителя. Правда, у первого оказался переизбыток финансовых ресурсов при, кажется, полном отсутствии вкуса. В качестве примера можно вспомнить сцену, в которой Ник впервые попадает в дом к Бьюкененам. По особняку гуляет ветер и колышет занавески. В романе этому посвящены эффектные, но краткие пол-абзаца:

«Легкий ветерок гулял по комнате, трепля занавеси на окнах, развевавшиеся, точно бледные флаги, — то вдувал их внутрь, то выдувал наружу, то вдруг вскидывал вверх, к потолку, похожему на свадебный пирог, облитый глазурью, а по винно-красному ковру рябью бежала тень, как по морской глади под бризом» (перевод Евгении Калашниковой).

Лурман же, явно не стесненный в средствах, превращает эту сцену в масштабный номер, достойный Cirque du Soleil. Все это, конечно, неплохо смотрится (особенно с учетом того, что Лурман снял «Гэтсби» в 3D), только вот к первоисточнику отношения не имеет. Новая лента примерно наполовину состоит из подобных сцен, и для их характеристики подходят ровно три слова: богато, бездушно, бестолково.