Перед праздничными Днями города корреспонденты «Новороссийского рабочего» посетили ветерана Великой Отечественной войны, участника боев за Новороссийск Александра Москальца.

В ДОМЕ у ветерана многое напоминает о военном прошлом: документы, фотографии, материалы о «Бескозырке», портрет генералиссимуса Сталина и номер «Новороссийского рабочего» за 9 мая 1945 года. – Александр Александрович, а с кем бы вам хотелось поговорить с глазу на глаз – со Сталиным или с Гитлером?

– О чем можно говорить с Гитлером? – сказал ветеран. – Враг он и есть враг. А с врагом я научился говорить на особом языке за годы, проведенные на фронте.

Наши военачальники показали себя талантливыми полководцами, и что бы ни говорили и ни писали, во многом своей победой наша страна обязана именно Сталину, сумевшему всю страну собрать в единый кулак.

На передовой мне довелось встретиться с генералом армии Иваном Черняховским, командовавшим фронтом. Он не боялся ничего и своим победным духом заражал других. Однажды он оказался рядом со мной. А место, надо сказать, было опасное. Я ему говорю: «Вон фрицы, пригнитесь!» А он: «Ничего, солдат, пошли вперед!»

Я потом часто вспоминал его, когда оказалось, что я в Новороссийске воевал на улице, которую затем назвали в честь Черняховского. – А сколько дней вы провели на фронте?

– В начале войны мне было 18 лет. В составе регулярной армии я был с 1941 по 1945 год, начинал как воздушный десантник. Из фронтового календаря можно было бы вычеркнуть разве что те дни, когда я лечился после ранения в госпиталях. Это было три раза, но я каждый раз возвращался в строй.

– Могли бы припомнить, когда было страшно на войне?

– Это как сказать. Чего-то опасаться надо было каждый день. Но особо запомнился один из моментов, когда жизнь оказалась на волоске.

Наша часть сражалась в районе Крымска, где проходил рубеж обороны гитлеровцев «Голубая линия». В часть пришел новый политрук, который приказал мне срочно доставить на передовую пачку свежих газет. Ну, я и отправился.

Место было открытое, некоторые участки приходилось преодолевать ползком. К тому же оказалось, что наших бойцов караулил снайпер. Вот мне и досталось от него. Он явно метил мне в голову. Но мне повезло: пуля угодила в каску,  не пробив ее, только чиркнула по железу.

Другой раз на пару с сержантом доползли до немцев. Слышим – в нескольких метрах немецкие голоса. Оказалось, что мы увлеклись настолько, что очутились в передней линии окопов гитлеровцев. – Что было для вас фронтовой работой?

– Мое основное оружие на войне – ручной пулемет. Хотя по своей военной специальности был минометчиком. Но на фронте твоя работа начинается с приказа командира. Как-то мы получили задание – добыть языка. В итоге получился в чем-то даже забавный случай. Нашей разведгруппе встретилась немецкая, которая выполняла такую же задачу. В траншее, где произошла встреча, нам повезло больше.

А одно время я был связным у командира роты. При этом командир был на один год младше меня. – Чья смерть на войне была для вас самой большой потерей?

– Такое чувство у меня было, когда убили командира батареи – капитана Салтыкова. На одном участке надо было проползти метров 30, а он пошел в полный рост. Наверное, не желал склоняться перед фашистами. Это его и погубило. Он вскоре умер у меня на руках, было очень жаль. – Приходилось на войне общаться с предателями?

– После освобождения Севастополя мы гнали пленных немцев. Я присмотрелся к одному – похож на русского. Оказалось, что так и есть. Я у него спрашиваю: «Как же ты оказался у немцев, ты же русский?» – «Да вот сына хотел оставить, чтобы в Германию не увезли», – ответил пленный. А сам, наверное зная, что его ждет, вскоре бросился под машину.

Как-то в Восточной Пруссии, я сопровождал группу пленных, человек 20. Встречавшиеся по дороге наши бойцы советовали мне: «Что ты их гонишь? Завел бы в лесок да расстрелял бы всех». А среди пленных было 9 человек русских. Я их вел с надеждой, что разберутся, кто в чем виноват, а расстреливать – это удел карателей. Не для этого мы через всю Европу прошагали. – Известно, что фашистов остановили в черте Новороссийска, не пустив дальше на Кавказ. Это из-за того, что враги уже ослабли или наши научились воевать?

– Я считаю, что в этом, в первую очередь, заслуга нашей армии. К тому же немаловажно то, что у Красной Армии появилась хорошая техника. Причем многие образцы превосходили то, что было у немцев. – С чем бы вы сравнили бои за Новороссийск?

– Такие бои шли на большом участке побережья – от Туапсе до Новороссийска. В тех боях, где я участвовал, нечто похожее было под Севастополем, с той лишь разницей, что там уже вовсю работала наша артиллерия и авиация. В Новороссийске больше пришлось вынести простым солдатам и краснофлотцам.

Я до сих пор вспоминаю бой в районе нынешнего памятника «Матрос с гранатой». У небольшой группы бойцов, в которую входил и я, было задание приблизиться к позициям врага, вызывая огонь на себя, чтобы с нашей стороны можно было засечь огневые точки врага. – Когда для вас закончилась война?

– Я и сам хотел бы знать ответ на этот вопрос. Свою последнюю боевую награду за бои под Новороссийском я получил всего четыре года тому назад. Орден Красной Звезды мне вручил Дмитрий Медведев. А приказ о награждении был подписан еще 1 октября 1943 года.

Евгений ЛАПИН.